Пафосная магия
Знаете, чем мне нравятся представители некоторых современных неомагических направлений? Тем, что они никого из себя не корчат. Честность ни с чем не перепутаешь. Она пахнет по другому. Мне не нравится пафос некоторых "оккультистов". Они даже о совсем простых вещах говорят, обильно используя устаревшие слова и обороты. А сами при этом потихоньку тыбзят статьи у англоязычных авторов и выпускают здесь в платных сборниках. Нет, ну каждый зарабатывает как может. Чего уж тут говорить. Но это двуличие всегда видно. Мелкая, вороватая душёнка некоторых Магов и Жрецов, сквозит через их рассуждения о высших сферах бытия, идеальном характере и прочей благостной херне. Я вот лично не благостный. Совсем. И в жизни моей были очень разные периоды. Самое ценное во всех них это тот опыт, который они дают. Ошибка многих околомагических типов заключается в том, что они разделяют все вокруг на "сокральное" и "профанное". Они разделяют в то время, когда нужно соединять. В этом мире нет чего-то не магического. Всё в нём, начиная от мертвого бездомного, через которого прохожие перешагивают в подземном переходе, заканчивая спешащим на работу менеджером среднего звена - во всем этом есть магия. Магия это и есть весь наш мир. Если ты умеешь заводить ногу за ухо, читаешь Вульгату на латыне или поешь песни на причудливом языке перед деревяной миской с африканскими орехами, но не осознал этого, то тебе до магии еще как до Китая раком. А я, с Вашего позволения, немного погружусь в кусочек своего профанного прошлого.
Может кто-нибудь припоминает, что был в начале 2000-ых один интересный писатель. Звали его Илья Стогоff. Ну вот так именно и было на его книжках написано. Может он и сейчас что-то пишет - я не знаю, но для меня он остался именно писателем того времени. Времени моей невменяемой молодости. Самая известная его книга называлась "Мачо не плачут". О чем она была я помню уже очень смутно. Помню лишь, что она представляла собой коктейль из историй о попойках, наркотических опытах и беспорядочном сексе. Такой питерский нуар. Мы эту книгу передавали друг другу почитать. Она как-то особенно хорошо гармонировала с небом, которое тогда жило над Екатеринбургом. Нам так казалось тогда. Был один особенный год, когда мы много времени рассматривали это небо. Тогда еще можно было лежать на скамейке в самом центре города и потягивать ледяной джин с тоником. Все воспоминания того лета как сломанный пазл, все состоит из каких-то отдельных кусочков.
В соседней от меня двухэтажке, жила девченка с ротвейлером. Курила как лошадь. Парень ее (Саней вроде звали) в августе того странного года на 12 лет "уехал". А вроде еще в июле, у подъезда, пиво так лихо зажигалкой открывал. Я так до сих пор не умею... А потом - бах! И 12 лет... Костыль тогда еще только 2 года отсидел. Нам еще предстояло познакомиться. Сашка еще живой был. Впереди его ждала свадьба, развод и смерть на собственной кухни от потери крови. Сколько не стучалась по соседним квартирам та пьяная девчушка, которая ему сонную артерию кухонным ножом вскрыла, все было бесполезно. Хрен кто ответил... Маринка еще даже замуж не вышла. Дочки еще не было. И 3го городского кладбища, на котором Маринку потом похоронили, тоже еще не существовало. Саня К. вроде бы тоже тогда с окна вышел. Говорили, что брызги до второго этажа были - высоко очень жил. В тот же август Зарину схоронили. Тоже смерть нелепая была - закупорка обоих легких. Прямо возле УПИ. Русик еще не знал, что у него умрут родители, а сам он потом вскроется в теплой ванне с водой. Этому мальчику, который ко мне на ауди брата приезжал, еще башку из обреза не снесли... Этот странный август как будто растянулся на несколько лет. И когда он наконец закончился я увидел больше десятка красивых крестов из черного камня с выгравированными на них молодыми лицами, которым навсегда осталось от 18 до 23.
Может кто-нибудь припоминает, что был в начале 2000-ых один интересный писатель. Звали его Илья Стогоff. Ну вот так именно и было на его книжках написано. Может он и сейчас что-то пишет - я не знаю, но для меня он остался именно писателем того времени. Времени моей невменяемой молодости. Самая известная его книга называлась "Мачо не плачут". О чем она была я помню уже очень смутно. Помню лишь, что она представляла собой коктейль из историй о попойках, наркотических опытах и беспорядочном сексе. Такой питерский нуар. Мы эту книгу передавали друг другу почитать. Она как-то особенно хорошо гармонировала с небом, которое тогда жило над Екатеринбургом. Нам так казалось тогда. Был один особенный год, когда мы много времени рассматривали это небо. Тогда еще можно было лежать на скамейке в самом центре города и потягивать ледяной джин с тоником. Все воспоминания того лета как сломанный пазл, все состоит из каких-то отдельных кусочков.
В соседней от меня двухэтажке, жила девченка с ротвейлером. Курила как лошадь. Парень ее (Саней вроде звали) в августе того странного года на 12 лет "уехал". А вроде еще в июле, у подъезда, пиво так лихо зажигалкой открывал. Я так до сих пор не умею... А потом - бах! И 12 лет... Костыль тогда еще только 2 года отсидел. Нам еще предстояло познакомиться. Сашка еще живой был. Впереди его ждала свадьба, развод и смерть на собственной кухни от потери крови. Сколько не стучалась по соседним квартирам та пьяная девчушка, которая ему сонную артерию кухонным ножом вскрыла, все было бесполезно. Хрен кто ответил... Маринка еще даже замуж не вышла. Дочки еще не было. И 3го городского кладбища, на котором Маринку потом похоронили, тоже еще не существовало. Саня К. вроде бы тоже тогда с окна вышел. Говорили, что брызги до второго этажа были - высоко очень жил. В тот же август Зарину схоронили. Тоже смерть нелепая была - закупорка обоих легких. Прямо возле УПИ. Русик еще не знал, что у него умрут родители, а сам он потом вскроется в теплой ванне с водой. Этому мальчику, который ко мне на ауди брата приезжал, еще башку из обреза не снесли... Этот странный август как будто растянулся на несколько лет. И когда он наконец закончился я увидел больше десятка красивых крестов из черного камня с выгравированными на них молодыми лицами, которым навсегда осталось от 18 до 23.